3D-печать всё же покоряет мебельную отрасль
Историю того, как 3D-печать проникала в мебельную отрасль, можно отследить по нашему журналу. В 2019 году мы говорили с коммерческим директором компании «Эникон» (резидентом Технопарка высоких технологий Свердловской области) Дмитрием Яковлевым. На тот момент, по словам эксперта, к аддитивным технологиям прибегали только при производстве эксклюзивной мебели или фурнитуры.
К 2022 году в «аддитивке» произошёл прорыв, с её помощью стали печатать запчасти для станков. В тот год директор по развитию ООО «Стереотек» (бренд Stereotech, резидент фонда «Сколково») Анатолий Тулаев дал уже более оптимистичный прогноз: вероятность того, что мебельщики начнут активно использовать технологии 3D-печати, очень высока. Главное, чтобы тему достаточно освещали и нашлись энтузиасты, показывающие позитивный пример.
Постепенно на рынке стали появляться первые ласточки «аддитивных мебельных технологий»: марка Eburet, «НИП НК «СИБИРЬ» и бренд TRASHBACK (ИП Маслов А. Ю). Последний к тому же использует вторсырьё для печати своих мебельных изделий, среди которых прикроватные тумбы, журнальные столы и стулья.
Пока выбор товаров для конечного покупателя небольшой, и бренд больше работает в сегменте В2В, но генеральный директор компании Алексей Маслов уверен, что при правильном подходе напечатанная мебель прочно закрепится в массовом сегменте. Эксперт знает, о чём говорит: ведь компания буквально с нуля подвигла москвичей сортировать и сдавать твёрдый бытовой мусор, который теперь и выступает материалом для различных изделий.
Мы узнали историю появления в TRASHBACK мебельного направления и поговорили о перспективах напечатанных предметов интерьера. Как скоро люди оценят «послойную» мебель? Возникнет ли в этом сегменте возникнет серьёзная конкуренция?
— Алексей, ваша компания довольно молодая, но с 2019 года вы уже успели освоить несколько эко- и технологичных ниш. Как после этого «завернули» в мебельную отрасль?
— После запуска суперапп-приложения (которое помогает людям сортировать отходы и получать за это бонусы) все последующие наши направления были созданы с одной целью — вернуть эти отходы в экономику. Именно поэтому с 2020 года мы занялись мобильными «умными» пунктами приёма вторсырья — фандоматами, которые впоследствии синхронизировали с приложением, а с 2022 года — производством 3D-принтеров.
Причём акцент мы сделали на крупноформатной печати. Наши машины способны печатать со скоростью от четырёх до десяти килограммов в час. В свободном доступе есть видео, где мы печатаем стену.
Поэтому, когда задумались, что мы ещё можем изготавливать, кроме стен и традиционных небольших объектов, то пришли к мебели.
— Разнообразие самой мебели и целевой аудитории, которая её использует, огромное. С чего решили начать?
— Мы определили четыре направления. Массовая мебель, куда включили базовые позиции: стулья, столики, прикроватные тумбы. Отдельно выделили интерьерное освещение: торшеры и бра. Городские решения: лавочки, уличные фонари, малые архитектурные формы, декоративные стены и перегородки. И, наконец, индивидуальные персональные проекты для В2В, то есть корпоративные объекты. Для этого создали свой магазин и недавно стали заниматься выходом на маркетплейсы.
— Давайте углубимся в детали. Многие «аддитивщики» печатают нитью, а какой материал используете вы?
— Мы, в свою очередь, печатаем гранулами, которые покупаем у перерабатывающих заводов. Предвосхищу ваш вопрос, почему мы сами не производим гранулы, раз собираем вторсырьё. Во-первых, потому что переработки пластика и грануляция — это объёмное производство, которое нужно выносить за город, а мы сами находимся практически в центре Москвы.
Во-вторых, мы всё же тяготеем к наукоёмким отраслям, а грануляция — более промышленное направление.
Второй материал, который мы используем, — это древесно-полимерный композит. Его мы получаем, добавляя в ПЭТ (полиэтилентерефталат) древесную муку. По тактильным ощущениям он очень близок к массиву.
Пока применяем его для производства лишь некоторых изделий, но возлагаем на это сырьё большие надежды. Потому что пока ещё в глазах клиента материал, схожий с натуральной древесиной, более ценный, чем переработанный пластик.
— Думаю, когда вы занялись массовой мебелью, то не единожды сталкивались со стереотипным мышлением. Как, кстати, разрабатывали модели и с какими проблемными моментами столкнулись в процессе?
— Сначала мы просто напечатали самую базовую модель стула, точнее единую форму из спинки и сиденья, подогнали под неё ножки. Этот элемент мы не производим, решили остановиться на закупках металлокаркаса. Тем более что он не утяжеляет изделие, но при этом делает его надёжным и устойчивым. А потом мы стали «прогонять» эту стартовую модель через дизайнеров и просто наших клиентов.
Расположили стул в нашем шоуруме, просили всех присаживаться и собирали комментарии. Пропустили все отзывы через «призму» эргономики. В итоге несколько раз меняли изгиб сидения, наклон спинки и спустя некоторое время получили стул, максимально удобный для всех, который теперь и продаём в нашем магазине.
Причём ту первую версию стула мы сохранили, как и несколько промежуточных. Теперь наши гости могут посидеть на каждом из них и сравнить, что было в начале и к чему мы пришли.
Многим людям очень нравится, но, вы правы, находятся те, для кого такая мебель непонятна. Они привыкли сидеть на гладкой поверхности или мягкой, а тут их смущает «слоистая» текстура. Им кажется, что это «какие-то трубки», а как можно сидеть «на трубках»? Такие люди, безусловно, ещё будут отдавать предпочтение классической мебели.
— Тогда какую модель ценообразования и окупаемости для таких изделий вы выбрали с учётом консерватизма многих потенциальных потребителей? Цены могут их отпугнуть.
— Многие факторы мы всё ещё просчитываем, но если говорить об установке стоимости, то мы склоняемся к ценообразованию не от затрат, а от ценности. Вы ведь покупаете iPhone не потому, что досконально знаете, сколько на него пошло алюминия, редких металлов, микрочипов и прочего, а потому, что он несёт какую-то ценность, смысл и содержит в себе массу современных инструментов.
В нашем случае то же самое: мы производим наш продукт методом, который можно назвать инновационным и редким, потому что похожих продуктов на полках магазинов практически нет.
К тому же наши изделия максимально экологичные и с высокой дизайнерской ценностью. У нас можно не просто придать продукту любой цвет (вплоть до градиента), мы совершенно не ограничены форм-фактором. Если при традиционном, субстрактивном методе производства, чтобы сделать круг, нужно вырезать его из плиты, то при аддитивном способе мы сразу получаем нужную форму.
Причём, сколько гранул засыпал, столько продукта и получил — никаких отходов.
Также свою роль играет фактор времени. Месяц уйдёт на изготовление эксклюзивной скамейки традиционными методами, а если изделие сложное, то максимум ночь на печать. Все эти преимущества очень хорошо осознают наши клиенты из В2В-сегмента, поэтому сейчас мы активнее работаем с ними. Для «ВКонтакте» делали брендовую скамейку в офис, для «ВкусВилла» ― корзинки из древесно-полимерного композита и другое.
— На ваш взгляд, начнут ли потребители и предприниматели воспринимать напечатанную мебель без скептицизма?
— Безусловно. Есть в России бренд Eburet, который уже досконально отработал свою модель продаж напечатанной мебели для массового покупателя и отлично себя чувствует. Через страницы вашего журнала передаём им привет и уважение.
Мы в процессе доработки модели, и, как видите, ниша в целом в начале становления. Скоро люди поймут, что благодаря «аддитивке» можно реализовать бесчисленное количество дизайнерских идей. Людям сейчас нравится блоб-дизайн и блоб-архитектура, когда у объектов нет привычных краёв или традиционной симметричной формы. Это можно легко получить при помощи 3D-печати. Также можно будет подстраивать мебель под любые персональные особенности клиента, хоть под размеры тела.
На мой взгляд, ещё 10-15 лет, и люди окончательно откроются напечатанной мебели. Производители могут оценить преимущества и ценности ещё раньше. Сейчас у нас огромная проблема с кадрами, а при аддитивном производстве много работников не нужно. Даже «подсыпать» гранулы не придётся — у принтеров есть система подачи.
Главное, чтобы гранулы были сухими — влажные негативно повлияют на качество объекта. Оставляем принтер работать вечером, а утром приходим — получаем изделие. Причём его не нужно будет никак финально обрабатывать, оно уже будет готовым к использованию.
Сейчас ниша 3D-печати мебели — это «голубой океан» с высоким потенциалом развития, малым числом соперничающих компаний и высокой маржинальностью, который через какое-то время перетечёт в «красный океан» с высокой конкуренцией.
— Какие ваши ближайшие планы? Что планируете делать, чтобы направление закреплялось на рынке: расширять ассортимент?
— В первую очередь — развивать технологии, в частности ещё больше улучшать качество печати. Сначала мы работали над ускорением процесса, добились результата, но даже переусердствовали. Сегодня нам приходится снижать доступную скорость на 20%, чтобы изделие не оплыло и успевало остыть. Поэтому сейчас ещё больше совершенствуем сложные процессы производства.
Но да, над ассортиментом тоже работаем. Отрабатываем модели, которые будут потенциально востребованы, измеряем спрос. Со временем запустим новые серии.
Беседовала: Мария Бобова
